Любимая мартышка дома Тан - Страница 124

124

Я попытался напомнить ей, что денег у меня более чем достаточно — даже если жить только на увезенное из столицы Сайгаком. Но спектакль только начинался:

— А еще я подумала, что мне надо занять достойное положение в обществе. Кто я? Жена иноземного торговца. Ну, очень богатого. Ну, заодно еще и великого даосского целителя. Но все же… Ну, я не говорю, конечно, о статусе супруги крупного чиновника…

— Или статусе повелительницы всей империи, который тебе, пожалуй, ни к чему, — вставил я.

— Но есть одна интересная мысль… Мой дорогой, а ты знаешь, что эта бесполезная женщина тоже может заработать небольшие деньги и заодно подарить тебе нескончаемые наслаждения?

Тут я всерьез заинтересовался и замолчал. А Ян начала еле заметный глазу танец — легкое движение бедра, поворот головы: так она поступала, когда на чары одного только своего голоса уже не полагалась.

— У тебя большой остров, здесь много места, и тебе понадобятся слуги. Не позволил бы ты мне нанять несколько девушек из очень хороших семей, которые могли бы приносить здесь радость очень немногим, избранным, очень высокопоставленным людям? Я получила бы от родителей этих девушек немалые деньги за одно лишь их обучение искусству любви. Ведь они потом смогут очень хорошо выйти замуж, — тут она уже всерьез начала танцевать. — А для меня статус хозяйки дома, где предлагают удовольствия, — это очень много. Ну, а ты… ты сможешь проверять мастерство каждой из них, стоит тебе только захотеть, — заключила она.

Я не поверил своим ушам. Идея была просто великолепна. Павильоны для музыки, писания стихов и иных удовольствий заняли бы не такую уж большую часть нашего острова, нам, вместе с кухнями и банями, хватило бы места и на другой его оконечности, — до нас и звука бы не донеслось. Ну, а получить целый выводок искусных девушек, готовых к услугам в любой момент по приказу строгой Ян, — да это был просто прекрасный сон.

— Собственно, все начиналось с другой мысли, — закончила свой монолог великая актриса. — Розовый Пион, супруга твоего пациента с больной спиной, как-то пожаловалась мне, что, пока ее муж развлекается, в соседнем павильоне женщинам нашего с ней возраста… увы, не самым юным… тоже было бы приятно поддаться нежным рукам опытных девушек… и, собственно, даже лучше — юношей. А вот такого нет нигде и ни у кого! — победно воскликнула она.

Первая из девушек сдала мне экзамен в целом неплохо и доставила массу удовольствия наблюдавшей за этой сценой Ян. Но я несколько смутился, когда мне был представлен милый молодой человек («из прекрасной гуанчжоуской семьи, третий сын, отец — чиновник городской стражи», как сообщила мне Ян).

Уроки начались сразу же.

— Шея, — прошептала она ему, сияя мечтательной улыбкой. — Никто не знает, что начинать надо с шеи (она взяла его руки и на мгновение поднесла к своей щеке, потом — к затылку). Медленно… долго… Ты скоро начнешь ублажать женщин, которые будут смущаться и нервничать — так не спеши, будь робок сначала… И вот сейчас опускаешься на колени — и перед тобой моя грудь, и гладить ее надо тоже долго… ласково… а самому сдерживаться, глубоко дышать и снова сдерживаться.

Юноша через некоторое время начал просто сходить с ума — он лихорадочно прижимался лицом к ее груди и бедрам, пытался заглянуть в ее лицо полными тихой паники глазами: с ним происходило что-то ужасное, настоящая пытка, которая неизвестно как и когда должна кончиться. А Ян, со сладко зажмуренными глазами, и не пыталась помочь страдальцу.

— А сейчас ты, мальчик, увидишь, — прошептала она, наконец, — как этот мужчина, этот воин мгновенно возьмет меня на твоих глазах. Ты увидишь его изуродованную шрамами от стрел и мечей спину и ягодицы между моих рук и ног, его тело будет все сильнее вжиматься в мое, двигаться все быстрее… Но сначала ты получишь награду за то, что так хорошо слушал урок.

Юноша неловко встал и замер в ожидании. Оттопыривающийся спереди халат тонкого хлопка ясно показывал, что мучиться дальше он просто не сможет. А Ян хлопнула в ладоши, и из-за дверных ширм выскользнула одна из нанятых ею девушек для услуг, видимо, с интересом прислушивавшаяся оттуда ко всему происходившему.

— Посмотри, он сейчас просто взорвется. Ему надо помочь, — сказала ей Ян. — Так, как я тебе рассказывала.

Девушка, смущенно улыбаясь, опустилась перед молодым человеком на колени, обняла его за бедра и начала медленно приближать к нему голову, украшенную белыми цветами. Юноша закрыл глаза и обнял ее затылок. Не сводя с них глаз, мы с Ян потянулись друг к другу.

Лодка с письмом прибыла неожиданно. В футляре, залитом пчелиным воском, оно после долгих месяцев путешествий по морям выглядело так, будто только что было написано под цветущим урюком в нашем внутреннем саду.

— Меня просили передать, что корабль с подарками следует сразу же за мной, — сказал посыльный от Амихрамана.

«Дорогой брат, — начиналось письмо; родные согдийские буквы были выведены искусной и хорошо мне знакомой рукой, — все эти долгие месяцы я отказывался лить по тебе слезы, потому что знал: так просто себя убить ты не дашь. Не может исчезнуть без следа человек, даровавший своему городу счастье, о котором город даже не узнает. Но не удивлюсь, если скоро о тебе появятся новые песни — Самарканду скучно без них. И спешу сообщить, что все наши родные и друзья знают, что ты жив, и шлют тебе благословения».

Долгий список знакомых и друзей, которые были живы и отлично себя чувствовали, звучал как музыка. Так же как и дальнейший абзац: «Ты всегда был вежливым старшим братишкой, мог бы и не спрашивать, отдыхать тебе или нет. Что касается денег, о которых ты пишешь с обычной твоей обходительностью, то ты и без меня знаешь, что это твои деньги. И — если всего того, что ты уже сделал для нашей с тобой семьи, города и страны, было бы мало, — я могу сообщить тебе о результатах продаж последних партий шелка, которые ты успел вывезти из империи».

124