Любимая мартышка дома Тан - Страница 116

К оглавлению

116

Тут она внимательно присмотрелась к моему лицу.

— Скажи, ведь когда ты говорил, что у тебя в Гуанчжоу друзья… и там твой торговый дом продает и покупает много шелка… Ты ведь не шутил? Тебя действительно там ждут, деньги там и правда есть, и они твои?

Эти мысли я отгонял от себя в течение всех нынешних прекрасных недель и месяцев. Но дольше отгонять их я не мог. В Гуанчжоу мне предстояло перехитрить самого серьезного противника, которого я знал, — самого себя.

Потому что это ведь я приказал, чтобы мой дом взял для торговли в Гуанчжоу абсолютно новых людей, чтобы ни одного известного в Чанъани лица там не было. Это я заявил, что даже упоминание там торгового дома Маниаха не должно оставаться безнаказанным. И мои люди в Гуанчжоу, скорее всего, действовали и сегодня действуют исходя именно из этого моего приказа: никаких Маниахов. Более того, они, возможно, не знают меня в лицо.

И что мне, Нанидату Маниаху по имени мастер Чэнь, теперь оставалось делать? Молиться? Нарисовать на лбу или на макушке крест, чтобы Бог Небесный увидел сверху сына своего, которому сейчас нужна помощь?

Я положил руки на колени, обратив ладони к небу, чтобы в них вошло небесное тепло, а взгляд опустил к серо-жемчужным вечерним водам.

Газбоди, прозрение глаз моих. Делал ли я то, чему ты учишь нас, — побеждал ли ярость любовью, отвечал ли добром на добро, уничтожал ли скупость щедростью?

Двух вещей прошу я у тебя — не откажи мне, прежде чем я умру.

Суету и ложь отдали от меня, нищеты и богатства не давай мне.

Питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся от тебя и не сказал: «Кто Господь?»

И чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе.

Ян смотрела на меня, грустно кивая.

— Все понятно, — мрачно сказала она. — Мы плывем в никуда. Что ж, никогда еще не оставался голодным даосский мастер-целитель. Приноси мне горстку зерна и пучок зелени, и у тебя будет вкусный ужин. Если нет — я сама принесу их тебе.

Но тут река сделала поворот, и перед нами открылась водная гладь, усеянная сотнями лодок с загорающимися и отражающимися в зыбкой воде оранжевыми огоньками. И такие же огоньки мириадами окутывали открывшийся перед нами берег.

Там были застывшие во влажном тумане лиловыми силуэтами кроны деревьев, с которых струились лианы между широких резных листьев. Из-под крон выступали горбатые, крытые седой листвой крыши, одна над другой, взбиравшиеся вверх по зеленым холмам. Между гигантских деревьев и маленьких крыш призывно мигали все новые огни, и река качала их отражения.

— Этого не может быть, — прошептала Ян. — Это какой-то сон.

ГЛАВА 28
ЛИЧЖИ ДЛЯ ДРАГОЦЕННОЙ ЯН

— Вы, уважаемый, произносили сегодня на улицах имена; некоторые из них я когда-то слышал. Хотелось бы спросить, зачем вы разыскивали здесь, в этом городе, людей, носящих эти имена, — без всякого выражения сказал молодой человек с неподвижным лицом, замерший, как статуя, на пороге комнаты, где я только что принимал пациентов.

Я смотрел на него столь же неподвижно: интересно же было увидеть, кого послал брат открывать торговлю в совершенно новом для нас городе. И выбор брата поразил меня до глубины души: по возрасту этот юноша мог бы быть моим сыном. Что, у нас теперь люди в этом возрасте командуют другими и возглавляют представительства торговых домов? А я сам — бесполезный старик? Вроде бы пока нет, мелькнула у меня в голове мысль.

Голова молодого человека под тонкой повязкой была, видимо, полностью обрита, и бородка только намеком рыжела вдоль челюсти. Неужели, пока я путешествовал на юг, в моем городе сменилась мода? Он был тонок, мускулист, очень смугл и, в общем, нравился мне.

Проблема была лишь в том, что ему явно не нравился я.

Что было совсем неудивительно. Первой же душной, влажной ночью в этом городе, укрывшись под кисейным пологом от мошек и внимая вдохновенному звону цикад, я понял, что у меня есть только один способ найти тех, кто мне нужен. Способ рискованный, зато быстрый.

И на следующий же день, после утреннего приема, я вышел из заросших буйной зеленью с толстыми лианами деревянных ворот монастыря и двинулся по ближайшей торговой улице вдоль набережной.

Сладко пахло ароматным деревом, влажной зеленью и слегка застоявшейся водой. Горы странных разноцветных фруктов украшали входы в лавки, и пряный их запах кружил голову. А я заходил то в одну лавку, то в другую, стараясь привлечь внимание персов и соотечественников-согдийцев странными речами, вполне в стиле сумасшедшего даоса, витающего в облаках и ведущего там разговоры с духами и драконами.

— Маниах. Пусть Маниах остережется — приехал тот, кого он не ждал. Где мне найти Маниаха? — бубнил я.

Большинство с почтением выпроваживали свихнувшегося святого человека из прохладной тьмы за дверь, на яростное солнце, двое дали мне напиться чистой воды, но в глазах нескольких я успел увидеть мелькнувший испуг. Имя нашего дома было окружено множеством легенд, и не все эти легенды ласкали слух (тут уж наше семейство постаралось изо всех сил).

Мне оставалось только дождаться, когда новости о моем бормотании достигнут того, кто мне был нужен.

Правда, я и представления не имел, что это произойдет так быстро — на закате того же дня. Я даже не успел предупредить Ян, чтобы эту ночь она провела где-нибудь подальше от меня, — просто поднял голову и увидел возвышающегося на пороге очень спокойного юношу, на вид бухарца, но, может быть, и самаркандца. Это был не пациент: не говоря о его очевидном здоровье, пациент вряд ли пришел бы в монастырь с двумя угрюмого вида сопровождающими, маячащими в легком отдалении.

116